Рассказ очевидца

Потапкин Павел

Волей судьбы мне пришлось оказаться на месте несчастного случая 27 мая под Звенигородом. Хочу поделиться тем, что видел и пережил сам в то воскресенье. Я пробирался к очередному КП, когда услышал призывные крики. Сначала даже не понял - зачем они там сидят, зовут меня. Увидел лежащего парня, но чем ближе подходил, тем более ужасающие подробности открывались. Парню зажимают кровоточащую рану на бедре ( тогда я ещё не знал его имени), а он кричит, просит о помощи, сам очень бледен, огромные неестественные зрачки, и зелень вокруг какая-то тёмная. Вдруг понял, что трава, мох, упавшие деревья - всё забрызгано кровью.

С момента травмы прошло 5-10 минут, а состояние Алексея было уже критическим - он не чувствовал ног, утратил зрение, переживал сильный стресс и болевой шок. Не знаю имён оказавшихся рядом ребят, но вчетвером оцениваем ситуацию, проверяем остановилась ли кровь - убрана ладонь с раны - вроде порядок и раны-то самой не видно, Алексей дёргает ногой и тут же следует фонтанчик из бедра. Стало не очень, но взял себя в руки и закрыл рану ладонью, стараясь пережать артерию выше кровотечения. Посылаем самого быстроногого в центр, сообщить о случившемся, прислать машину с помощью на край леса. Пробовали сделать жгут из подручных средств - шнурков от ботинок, карточек, кончилось это ещё одной потерянной струйкой крови. Рукой останавливать кровотечение получалось лучше. Начали подбегать другие спортсмены, все предлагали свою помощь. Постоянно стоял вопрос: "Что делать?" И не начать ли выносить Лёшу прямо сейчас, не дожидаясь машины, врача. До края леса было не очень далеко - 400 метров, но по чащобе.

В течении 40 минут после травмы мы имели для обработки раны лишь шнурки, футболки, штаны и максимум 5 человек рядом с Лёшей, т.к. прибегав

шие посылались на финиш с уточнением ситуации, на поле - встречать машину, к дачам - за любой помощью и средствами.

Выносить парня в таких условиях было нельзя: ясно, что кровопотери велики, а шнурками и футболками надёжно остановить кровь в верхней части бедра при спотыкательном движении по лесу невозможно. Алексей бы просто в ускоренном темпе истёк кровью. Пока же, его состояние было критическим, но стабильным. Лёша не видел, но слышал нас, отвечал на вопросы, но испытывал сильную боль и шок. Почти постоянно он что-то говорил: «Я не чувствую ног, помассируйте мне икры…поднимите меня, я не могу лежать…я не вижу вас…мне тяжело дышать, не могу вдохнуть…ё…ное ориентирование…когда же будет машина…поговорите со мной…ребята, я люблю всех вас!»

Старались успокоить его, как могли, хотя самим было так же тяжело. Сложилась патовая ситуация - и нести нельзя и ждём неизвестно чего.

Пока пережимали руками рану, Алексей потерял от резких движений не более 100-150г крови, т.е. был хоть какой-то шанс. Но по видимому шло и внутреннее кровотечение, и минут за 5-10 до прихода машин Лёша как-то незаметно затих, как оказалось позже - навсегда.

Когда пришли машины с помощью из центра, Лёша ещё шевелил губами, хотя может мне это только казалось, нащупать пульс не удавалось.

Несмотря на это, боролись за жизнь Алексея до конца: забинтовали рану, наложили резиновые жгуты, соорудили из палатки носилки. Выносили вдесятером: первый держал направление, второй прорубал проход, остальные вокруг носилок, минут через 10 вышли к машинам.

Уже в центре соревнований узнал, что спасти Алексея не удалось. Небо было пасмурное, а тут стало и вообще паршиво, кое-как добрался домой, вечером напился, иначе бы не заснул, ночью ничего не снилось, но утром, когда проснулся сразу увидел Лёшины глаза...

Очень больно было потом читать обвинения в адрес спонсора, который переживал за случившееся наверное больше всех, в адрес леса, якобы непригодного для ориентирования, в свой адрес (см. «умник из РГАФКа»). Принимать решения в критических ситуациях - очень большая ответственность, особенно, когда ставка - жизнь человека. И в течение 40 критических минут, до прихода машин, я нёс эту ответственность на себе и принимал решения. Если я видел, что кровь лучше останавливать рукой, а не бечёвками, то так и делал, если чувствовал, что без нормальной обработки раны мы не донесём Алексея до поля, то и настаивал на ожидании помощи. Если же я был в чём-то не уверен, то честно спрашивал у окружающих, за это и получил жалом из интернета.

Я прошу откликнуться тех, кто был тогда рядом, или вообще там не был. Как Вам сейчас видятся наши действия, могли ли мы спасти Алексея? Пишите на адрес olimpia-orient@mtu-net.ru.

---

Трагедия в Аляухово

Шорохов Сергей

Ламповое ориентирование

В 2000 году я начал заниматься ориентированием у известного тренера В.В. Костылева, и в мае 2001 поехал на первенство России уже с новой командой "Ориента-Костылев". Самые младшие из команды, мы с Андреем Костылевым, бегали по группе М14. В первый день было очень холодно, шел снег с дождем, Андрей очень замерз, и после финиша ему растирал спину и помогал согреться Леша Загребаев, выступавший по группе М18. Так мы познакомились с другим новым учеником Вячеслава Викторовича, перешедшим к нему из московской команды "Грипузан". Я выступил на первенстве очень удачно, попав в призеры все три дня по старшей на два года группе.

Сезон продолжался, и в воскресенье 27 мая с родителями я поехал на свой первый чемпионат Москвы на классической дистанции по карте Аляухово под Звенигородом. Я бежал по укороченной любительской группе МБ, но все равно, это была на тот момент самая большая дистанция в жизни и я выходил на нее как на марафон. По сложности дистанция не уступала МА, но была укорочена процентов на 20 в районе пунктов 4-7 и 10-13. В 12 лет у меня еще была боязнь заблудиться в лесу и длинные азимуты одному бежать было страшно. За мной стартовал известный составитель карт Валентин Петров, и я планировал дождаться его и пробежать за ним длинный перегон по азимуту в начале дистанции. План удался, но дальше мы разошлись. После середины дистанции был участок сильно заваленного леса (в районе 10 КП МА), там я услышал чей-то крик, вновь стало немного не по себе. Прибежав на финиш, узнал, что в этом месте Алексей Загребаев пробил сучком дерева паховую артерию. Насколько это было возможно, все сделали максимально быстро. Алексея сразу обнаружили в лесу, несколько человек остались помогать на месте, один побежал на финиш, чтобы сообщить о случившемся. На место выехали участники на внедорожнике и скорая. Через несколько часов стало известно, что спасти его не удалось.

---

Из воспоминаний «Об ориентировании и не только»

Серебряков Сергей

27 мая была классика – по новой обширной карте «Аляухово». Как всегда на чемпионатах Москвы, были группы А и Б. Я, разумеется, бежал по «Б», хотя имел право заявиться и в «А» как перворазрядник. На одной минуте со мной по группе А стартовал не знакомый мне молодой веселый парень, сразу убежавший далеко вперед. Дистанция оказалась тяжелой – крутые овраги, зеленка, завалы. Финишировав, я по обстановке понял, что что-то случилось. Участник в лесу получил серьезную травму, вызвали «скорую», в лес направилась группа спасателей. Оказалось, что это Алексей Загребаев – тот, что стартовал вместе со мной. Дикий, нелепый случай – упал на поваленное дерево, и острый сучок разорвал бедренную артерию. Первая помощь от оказавшихся рядом участников пришла сразу же, но тяжесть травмы требовала срочного врачебного вмешательства. Приехала скорая помощь к опушке леса, спасатели прорубили коридор к месту происшествия, но было поздно. Алексей Загребаев погиб от потери крови.

---